Она ехала в метро. Спустилась на эскалаторе, как и все обычные люди. В электричке ей места не нашлось, чтобы присесть. Ноги гудели. Она тупо смотрела перед собой. Через две станции она перешла на другую линию и отправилась дальше уже в другом направлении. Опять все диваны были заняты. Она стояла из последних сил, из резервных, ни о чем особо не думая. Тут одно место прямо перед ней освободилось. Она медленно опустилась на сиденье и поняла, что еще не все потеряно. Ноги стали отходить. Жутко раскалывалась голова. Слабость растекалась по всему телу. Есть, как ни странно, не хотелось, но она знала, что надо в себя что-нибудь впихнуть, иначе силы ее окончательно покинут. В следующую секунду, после того как она наконец-то села, перед ней выросла пожилая дама с очень сморщенным лицом хрупкой комплекции. На голове ее восседал дешевый парик. Она сразу обратилась к ней: Уступите мне место! На что ей был тихий ответ: Нет. Женщина громогласно заявила, что это же места для инвалидов! И тогда она подумала, глядя поверх глаз старухи, на ее парик:
«Я же не буду тебе тут объяснять, что всю ночь не могла заснуть. Тебе же совсем не интересно, что у меня сильно болел живот, потому что начались месячные. И только в пять утра я со слезами на глазах выпила таблетку парацетамола. А потом еще час лежала, согнувшись от боли пополам. Тебе же плевать на то, что уснула я только в шесть, и что встала в десять. Я не выспалась и измучилась за ночь. Не буду же я оправдываться перед тобой и осуждающими взглядами близ сидящих в том, что у меня сегодня был очень тяжелый день, что сегодня я сдавала государственный экзамен. И что в один экзамен входило на самом деле два, а это вдвойне тяжело даже для тех, кто хорошо спал ночью, и вечером еще позанимался сексом после вкусного ужина. И не стоит здесь говорить, что экзамен длился с двенадцати дня до полвосьмого вечера, что семь с половиной часов бедные без пяти минут специалисты томились голодные, нервные и нюхали запах ремонтной краски до одурения. И никто не догадался взять с собой еды. Может, кто и догадался взять, да и догадался съесть ее так, чтоб никому не повадно было. А остальные воровали фрукты с фуршетного столика для преподавателей-экзаменаторов. Что у всех разболелись головы от этой ужасной краски и голода. Ну, что тут разъяснять, что я жутко устала, что у меня болит голова, начиная с шеи и заканчивая макушкой. Что я даже встать-то не могу уже на ноги. Что у меня болит живот. И что боль эта сгибает меня пополам. А от нервных переживаний совсем не осталось уже сил. И пятерка не радует. И ехать еще восемь остановок. И мужиков сидячих вокруг полно…»
И затем сказала: Нет. Попросите мужчин уступить.
Тут с того дивана, где она сидела, встали сразу двое: мужчина и женщина. Старуха села на место мужчины, ворча: Уперлась как баран. А женщина справа села обратно на свое место. Кто-то рядышком сказал: Полно же мужчин кругом!.. Но сказал так тихо, что почти никто не услышал. Старуха вышла на следующей остановке, проехав всего одну. Она же ехала дальше и ни о чем не думала. Тело по-прежнему ломило.