– У меня в детстве умер попугай, – вдруг говорит он, пристально глядя мне в глаза. И пока я ошалело дожевываю кусок курицы и соображаю, как же мне реагировать на это признание, Ефим продолжает, – Он утонул…
Я киваю в знак понимания головой, но тут на меня нападает, как всегда, некстати, приступ смеха, и я сквозь него еще пытаюсь спасти положение:
– Извини, пожалуйста. Прости…
Однако меня никак не попускает. Я слышу, как мой смех набирает силу под его изумленным взглядом, слышу, как он становится все громче и громче, и обреченно заваливаюсь на бок, на диванчик с мягкой обивкой. Читать далее